РОЛЬ НАУКИ

Положение российской науки и образования во время перестройки всегда вызывало тревогу и озабоченность и самого научного сообщества, и всех, кому небезразлична судьба своей страны. И есть от чего. Государство свело финансирование научно-исследовательских учреждений и вузов до минимального уровня, хватающего только на выплату нищенской зарплаты ученым и преподавателям по ЕТС (которая много ниже прожиточного минимума). В результате работники науки, техники, образования, здравоохранения, культуры заняли последние строчки в рейтинге зарплат среди всех профессий и специальностей – что вызвало массовый отток самых молодых и энергичных сотрудников за рубеж и в более прибыльные отрасли экономики. Молодежь перестала идти в эту сферу деятельности, и средний возраст оставшихся научно-технических кадров стал стремительно расти, наука и образование стали на глазах стареть.

Но это была лишь одна сторона медали. Прекращение финансирования означало и невозможность покупать новое, современное научное оборудование и приборы, необходимость работать на морально и даже физически устаревшем, что резко сократило качество и актуальность научных исследований в большинстве научных учреждений.

И то, и другое постепенно, но неизбежно должны были свести на нет и науку, и образование, которое не может существовать без научных исследований (как и наука не может, очевидно, существовать без образования – кто будет тогда готовить кадры?). В то же время здравый смысл и весь опыт научно-технической революции ХХ века однозначно показывал, что технически развитых стран без науки и образования не бывает. Это вроде бы признавала и сама новая власть – правительства, президенты – рассуждая об определяющей роли науки для будущего России, об инновационных прорывах, наукоемких технологиях и прочее, и прочее. Малое финансирование объяснялось естественно – невозможностью дать больше при всем желании из-за скудного бюджета, и между государством и научным сообществом установилось что-то в виде негласного, неформального взаимопонимания: как только станет лучше со средствами у государства – наука их получит одной из первых. В надежде на это большинство людей продолжало работать за гроши, интуитивно понимая, что ликвидация и без того поредевших научных коллективов и школ, разрыв преемственности поколений потребует на порядок больших затрат времени и денег на возобновление научных исследований, когда в этом возникнет необходимость.

Сейчас можно с полным основанием констатировать, что эта надежда не оправдалась. Получив большие дополнительные средства от высоких цен на нефть, правительство забыло о своих обещаниях и не стало тратить их на науку, образование, решение неотложных социальных или демографических проблем, но предпочло инвестировать их в экономику – вот только, увы, не в российскую, с чем можно было бы еще как-то смириться, но в американскую! (в виде создания стабилизационного фонда покупкой американских ценных бумаг). И одновременно с этим оно расставило наконец все точки над i в своих взаимоотношениях с наукой программой ее «реформирования», подготовленной министерством науки и образования втайне от научной общественности и даже от Президиума АН.

Спору нет, в организации науки и образования у нас есть много слабых мест, и надо эти слабые места устранять. Но целью реорганизации должно быть улучшение науки и образования, а не их ликвидация. Предложенная же программа этому требованию не отвечает. По сути она предполагает прекращение государственного финансирования прикладных исследований, финансирование фундаментальных исследований только в отдельных, «перспективных» направлениях вместе с резким сокращением числа научных учреждений и сотрудников, но зато создание частных научных структур. Все ученые, включая самых именитых и авторитетных, в один голос утверждают, что это фактически приведет не к реформированию, но к ее быстрому уничтожению. С одной стороны, фундаментальная наука – это единый сложный организм, различные ветви и области которого переплетаются и взаимодействуют друг с другом, обогащая и стимулируя развитие друг друга и всего организма в целом. С другой – в развитии науки решающую роль играют традиции и научные школы, складывающиеся десятилетиями и передающие от одного поколения другому нечто большее, чем написанное в статьях, книгах и диссертациях, и без чего практически невозможно выполнять грамотные и продуктивные научные работы. В СССР большинство научных исследований традиционно проводилось в научно-исследовательских институтах, там же сложились и основные научные школы, там же идет и подготовка научных кадров высшей квалификации – не менее успешно, чем в университетах. «Перестройка» на западный манер, где основные научные исследования проводятся в университетах, особенно учитывая возрастной состав ученых, университетов не усилит, а институты разгонит...

С «прикладной» наукой тоже все ясно - право на существование получат только ее «инновационные»направления, т.е. те, которые имеют уже отработанную перспективу технического внедрения. Как правило, основной, первоначальный задел в этих разработках был создан еще в СССР, за счет государственного финансирования. Появление новых инновационных направлений в таких условиях практически исключено, так как прикладные разработки обычно требуют очень значительных капиталовложений с достаточно большой вероятностью потерять их при неудаче. Такие вложения по силам только государству или очень крупным компаниям, причем в таких случаях финансируется обычно несколько разработок, чтобы успех хотя бы одной-двух из них компенсировал потери в остальных направлениях. Только при таких условиях инновационные разработки могут быть самоокупаемыми, более того – приносить очень высокую прибыль. Но от этих условий Россия сейчас совсем далека, ее крупный капитал в упор не хочет видеть всякие инновации, хлопотные и рискованные, и предпочитает заниматься только добычей сырья – и риска нет, и прибыли громадные, так как природная рента отдается добывающим компаниям. Так что разрекламированная «инновационная» реорганизация науки с прекращением государственного финансирования перспективных с точки зрения технического внедрения областей фактически направлено не на широкое и интенсивное развитие новых инновационных разработок, а только на форсирование финансовой отдачи от старых заделов.

Таким образом, предлагаемые реформы не только не укрепят, не возродят отечественную науку (и образование) – ни фундаментальную, ни прикладную – но существенно ускорят ее кончину. Естественно, что такие «реформы» вызывают у большинства людей мысль о просчетах и ошибках «реформаторов», об их недостаточной компетентности. Газета «Коммерсантъ» написала, что на годичном собрании Академии кто-то из академиков зло пошутил: «Раньше у России было две беды – дураки и дороги, теперь прибавилась третья – дураки, которые указывают остальным дороги». Шутка остроумна, но это только шутка. У А. Г. Фурсенко, как и у каждого из нас, есть, конечно, много недостатков.. Но, по отзывам людей, контактировавших с ним в период его работы в Физтехе, в чем в чем, а в отсутствии ума и деловых качеств его обвинить никак нельзя. И надо полагать, что и он, и его коллеги, разрабатывавшие проект реорганизации, прекрасно понимают, к чему он должен привести. Просто такой вариант плохо укладывается у всех в голове.

А зря. Ведь фактически и Фурсенко, и правительство правы – сегодняшней российской экономике, а, значит, и сегодняшней России ни наука, ни образование в том масштабе, в котором они сейчас существуют, не нужны. Разве это не так? Уже в самом начале перестройки объем научных исследований, научно-технической «продукции» уменьшился на порядок – но кто-либо в стране, кроме самих ученых, заметил это? Никто. Потому что промышленность страны, которая является основным потребителем тех результатов, которые дает наука – и прикладная, и (рано или поздно) фундаментальная – деградировала, разваливалась, большинство из производимого ею потеряло спрос в своей стране. И с тех пор положение если и изменилось, то только в худшую сторону, что признается всеми. Ж. И. Алферов, например, много раз с горечью говорил и писал, что новые научные результаты, которые, хоть и в меньшем числе, получаются в России, оказываются невостребованными российской экономикой, хотя за рубежом эти же результаты и наши новые идеи пользуются признанием и спросом. Уж ему эти вещи известны, как мало кому другому.

Ничего удивительного в этом нет. В результате перестройки Россия «села на нефтяную иглу», т.е. превратилась в сырьедобывающую страну. А для добычи и первичной переработки сырья ни наука, ни образование не нужны – намного дешевле ввозить немногочисленные новые технологии, оборудование и инженерные кадры из-за рубежа. Как показывает мировой опыт, для сырьедобывающей страны «инфраструктура» технически развитых стран – наука, техника, образование, медицина, даже собственная культура – это дорогостоящая и ненужная роскошь, от которой надо избавляться. Вместе с интеллигенцией, которая обслуживает эти сферы человеческой деятельности. Пример России убедительно это показывает: сейчас и ее наука, и образование (финансируемые государством) работают в основном на Запад, потому что туда уходят и научные идеи и разработки, невостребованные в России, туда уехали наиболее перспективные молодые научные кадры, туда же уезжают и наиболее талантливые выпускники вузов. Так что по существу российское правительство осуществляет широкомасштабное финансирование подготовки научных кадров для зарубежных стран и используемых там российских научно-технических разработок – без какой-либо компенсации взамен.

Планируемое правительством уже в этом году вступление России в ВТО и отказ от тарифной защиты остатков ее промышленности и сельского хозяйства должно их совсем ликвидировать и окончательно превратить Россию в сырьедобывающий придаток Запада. Потому что из-за географических особенностей страны (сильные холода, большие расстояния) конкурентоспособными на мировом рынке без протекционистской защиты государства могу быть только сырьедобывающие отрасли и первичная переработка сырья – за счет природной ренты. Поэтому многочисленные декларации власти о том, что она видит будущую Россию как страну, развивающую высокие наукоемкие технологии и получающую основной доход от их экспорта, а не от экспорта сырья – это либо самообман, либо сознательный обман общественного мнения при том экономическом курсе, который проводится властью. Такие технологии в принципе не могут развиваться в стране, где нет современного промышленного производства – как не может стать виртуозом игры, скажем, на фортепьяно музыкант, не имеющий этого инструмента

Да, сырьедобывающей России наука, техника, образование объективно не нужны, как и работающие здесь люди – сейчас это только лишние расходы. Но решить проблему этих экономически неоправданных расходов можно в принципе двумя способами – или ликвидировать науку (как предлагает правительство), или изменить курс экономического развития с сыредобывающего на такой, при котором наука, техника и образование, равно как и работающие в этих сферах люди, снова будут востребованы экономикой и снова станут самой мощной и эффективной производительной силой общества. Такой поворот в принципе возможен, пока сохранились (даже в существующем виде!) научный и технический потенциал страны. Разрушится он – сделать это будет практически невозможно. Именно по этой причине предлагаемое реформирование науки вызвало такую бурную реакцию в обществе – интуитивно все это понимают. Надо надеяться, что работники науки, техники и образования,  кровно заинтересованы в том, чтобы Россия пошла по второму пути развития, приложат максимальные усилия для этого.

Таким образом, технической интеллигенции нет иного выхода, как бороться всеми дозволенными способами с правительственными реформами науки и образования, и это борьба не только за свои права и интересы, но за самое свое существование как социального слоя, класса. Только, протестуя против предлагаемого реформирования науки, надо бороться не за сохранение нынешнего ее status quo недостатков, но требовать от правительства перехода от сырьедобывающего курса развития страны к курсу на развитие индустриальной, промышленной экономики, при котором наука, техника, образование будут естественно востребованы И в этой борьбе, если она будет вестись активно, все шансы на стороне интеллигенции: она сейчас один из самых многочисленных отрядов трудящихся (профсоюзы работников науки и образования насчитывают в своих рядах 4,5 миллиона человек), и, конечно, самый просвещенный. А, главное, в курсе на индустриальное развитие страны не меньше интеллигенции объективно заинтересовано подавляющее большинство граждан России, которые по своим социальным интересам являются ее надежными союзниками в борьбе за индустриальный курс развития.

Причина в том, что для сырьедобывающих отраслей экономики и их обслуживания в России достаточно небольшой части ее населения. Впервые на это обратила внимание М. Тэтчер, приведя для «экономически оправданного населения» вполне разумную цифру в 15-30 миллионов человек. И хотя появились и другие оценки, где верхняя цифра больше (до 50 млн.), суть дела это не меняет: на этом пути развития от 2/3 до 9/10 населения России – лишние, обуза экономики. Они должны или эмигрировать (куда? В мире 30% трудоспособного населения не имеет работы), или постепенно вымирать (что успешно делают уже сейчас). После вступления России в ВТО безработными станут работающие сейчас в тяжелой промышленности, машиностроении, сельском хозяйстве, затем, по мере уменьшения платежеспособного населения, должны потерять работу значительная часть занятых в торговле и вообще в сфере обслуживания, в пищевой промышленности, в мелком и среднем бизнесе – и даже в госаппарате (на 15 миллионов потенциального населения 2 млн. чиновников многовато даже по российским меркам). Но, по-видимому, до чиновников дело все же не дойдет, так как, по оценкам специалистов, минимальная численность населения для сохранения обороноспособности России составляет не менее 100 миллионов –  широка страна моя родная! Обезлюдевшую Россию просто растащат на куски, как-никак на ее территории находится 40% природных ресурсов планеты Земля. Тем более что к тому времени кончится срок службы ракет, сделанных в Советском Союзе, а новых в нужном количестве, да еще и современных, без промышленного потенциала не сделать.

Сейчас наглядна стала видна основная ошибка, основной просчет (или расчет?) «реформаторов России», «строителей российского капитализма», всех тех «микро – и макроэкономистов», которые стояли у руля перестройки (или тех, кто стоял за их спиной?). Они исходили из положения, что для успеха перестройки надо любой ценой сделать экономику России эффективной, т.е. конкурентоспособной, и что самый простой и быстрый путь – это ее интеграция в мировую экономику на условиях свободной конкуренции, пусть даже как страны «третьего мира», на условиях ВТО и «Вашингтонского консенсуса». Ведь по определению для условий рынка только конкурентоспособная экономика является эффективной. Теперь, когда стало понятно, какова получается эта цена (100 миллионов  россиян, «лишних»в своей стране, кандидатов на вымирание), ясно, что с точки зрения народа, нации, страны, ее реальной независимости – и военной, и экономической – эффективная экономика прежде всего такая, которая обеспечивает занятость всему населению страны, и обеспечивает такой жизненный уровень этого населения, при котором оно не вымирает от бедности, но меньшей мере сохраняет свою численность. Все остальные факторы – производные от этого главного требования, из которого обязано исходить власть, правительство при выработке стратегии и тактики экономического и политического развития государства, если оно действительно проводит в жизнь интересы большинства народа.

Почему же у нас правительство, власть игнорировало это естественное и основное требование прогресса для своей страны? Потому, что оно вынуждено было тогда, как вынуждено и сейчас, проводить в жизнь интересы политически наиболее влиятельной части общества – интересы крупного капитала.

Мы в массе своей еще не успели полностью осознать, что живем давно уже в капиталистической стране, что интересы капитала и труда диаметрально противоположны: капиталист стремится платить работникам по минимуму – чем меньше, тем прибыль его выше, а работник стремится получать по максимуму – тогда его доход выше. В Европе, в цивилизованных странах долгое, полуторавековая борьба трудящихся за свои интересы привела к очень существенному ограничению эксплуатации трудящихся и высокому жизненному уровню населения. Политическая организация трудящихся, образование социал-демократических и рабочих партий и их успешная политическая деятельность заставили власть считаться с требованием всех классов, всех слоев общества, заставили правительства балансировать интересы всех классов и социальных слоев населения. Россия пока очень далека от такого «социального равновесия». Капитал у нас прекрасно организован, политически консолидирован, имеет мощную финансовую базу –  тогда как остальные классы и социальные группы, хотя и составляют подавляющее большинство населения, разрозненны, фактически неорганизованы, не имеют массовых политических партий.  И по причине этой политической неорганизованности, несмотря на все существующие в стране демократические свободы, несмотря на то, что они составляют основную массу населения, могут влиять на правительство только в крайне  слабой степени. Курс на сырьедобывающую экономику, вступление в ВТО, интеграция России в мировую экономику как сырьевого придатка технически развитых стран – это путь, наиболее выгодный крупному капиталу, сосредоточенному в сырьедобывающих отраслях, это его наиболее эгоистические требования. Отмена пошлин, снятие ограничений на вывоз капитала, минимизация налогообложения,– все это максимально увеличит доходы крупного капитала. Особенно - сокращение «экономически необоснованной» части населения, «кормить» эту часть уже сейчас приходится за счет продажи нефти и газа. А возможное расчленение России крупный капитал не волнует: деньги не пропадут, они находятся на  зарубежных счетах или вложены в зарубежные предприятия, и есть уверенность, что владельцы разработок полезных ископаемых останутся ими при любом раскладе – вести их добычу для Запада кому-то ведь надо.

Именно по этим причинам сопротивление правительственным планам реформирования науки со стороны технической интеллигенции так важно, так необходимо сейчас. Организация массовых протестных выступлений, требование перейти на индустриальный путь развития России, разъяснение населению (до того, как люди почувствуют последствия на своей шкуре), что интеграция в мировую экономику в качестве сырьедобывающего придатка Запада означает естественную ликвидацию большей части этого населения – это единственное средство повлиять на правительство, на власть, заставить их считаться с интересами большинства граждан. Ведь даже неорганизованные, сравнительно немногочисленные выступления пенсионеров против 122 закона сразу заставили правительство пойти на уступки в главном (бесплатный проезд в городах). Промолчим – тогда протест на уровне Академии и академиков будет подан правительством как «профессиональные, корпоративные разночтения» высоких специалистов от науки, где обе стороны просто смотрят на проблему каждый со своей колокольни. Ведь не прозвучало же мощное «Нет!» от рядовых сотрудников. (Глас народа – глас Божий, с ним трудно спорить) И тогда будут полное основание спустить все на тормозах и принять предложенный план, лишь чуть-чуть его подправив для приличия, сказав для широкой общественности, что цель у сторон одна, а расхождения только потому, подход у академиков узковедомственный, а у министерства – широкий, государственный.